С позволения уважаемых читателей, начну нашу беседу с напоминания о некоторых базовых законах экологии, важных для правильного понимания предмета этой статьи.

1) Как известно, не всякое родившееся животное доживает до взрослого состояния; а большинство животных, успешно преодолевших все опасности детского возраста, гибнет, отнюдь не полностью прожив предусмотренный природой срок.

2) Возможная численность животных одного вида в стабильном природном сообществе имеет два ограничения: «сверху» и «снизу». Ограничение «снизу» (так называемая точка L) — это порог вырождения популяции: если количество животных падает ниже определенной отметки, то высока вероятность того, что популяция не сможет восстановиться никогда, и, в конце концов, вымрет. Ограничение «сверху» (иначе — точка К) — это поддерживающая емкость среды: то количество животных, которое может успешно прокормиться в данном природном сообществе.

3) Возрастание численности животных в природном сообществе происходит по нелинейному закону; схематически это выглядит примерно так:

Кружком отмечен своего рода переломный момент в жизни популяции, когда ее численность перестает быстро возрастать, и стабилизируется вокруг некоего более-менее постоянного уровня.

Эта стабилизация происходит потому, что достигнута та самая точка К — «потолок» численности. Животные продолжают успешно размножаться — но выживаемость их заметно падает:

— пищи на всех родившихся животных не хватает — часть их гибнет из-за бескормицы;

— часть животных пытается мигрировать в поисках корма — многие в процессе перемещения на новые места гибнут;

— животные слишком часто встречаются со своими сородичами, и заражают друг друга различными болезнями — в результате возникают эпидемии;

— благодаря возросшей численности данного вида, расширяется кормовая база естественных врагов этих животных — благодаря этому, хищники начинают размножаться и усиленно истреблять свои жертвы;

— по крайней мере, у некоторых видов животных «включается» еще один механизм: слишком большая скученность понижает плодовитость самок. Механизмы этого явления могут быть самыми различными — от подавления полового цикла до участившегося поедания новорожденных.

В результате значительное возрастание численности становится невозможным — размножение животных сопровождается гибелью «избыточной» их части.

Примерно так все выглядит в случае диких животных.

А вот для собак и кошек эта картина несколько иная.

Собака и кошка — как известно, животные исходно домашние. Очень далеко ушедшие от своих диких предков; в сущности — созданные человеком, приспособленные людьми для жизни среди людей и в домах людей. Однако эти уже более не принадлежащие дикой природе животные, к сожалению, довольно часто оказываются не там, где им положено быть — в доме хозяина; а там, где им быть совершенно не следует — на улицах больших и малых населенных пунктов, в качестве бродячих животных.

При этом следует особо учитывать, что такие животные размножаются куда интенсивнее, чем их дикие родичи: 2-3 помета в год вместо характерного для диких псовых и кошачьих одного. Теоретически одна-единственная пара кошек или собак вместе со своими потомками за 5-10 лет может дать начало популяции, чья величина измеряется сотнями тысяч особей. Разумеется, на практике такого не происходит — в действие вступают те самые процессы, которые были описаны в самом начале этой статьи. Но то, что успешно поддерживает на приемлемом уровне численность диких животных — оказывается недостаточным для собак и кошек. Так происходит по целому ряду причин:

— бродячие животные почти независимы от природных источников пищи: они кормятся за счет отходов человека, и за счет непосредственного кормления людьми;

— пищевая база бродячих животных не остается постоянной — а растет вместе с численностью таких животных: человек, подкармливавший трех зверьков — будет продолжать кормить их и тогда, когда их станет пять; а когда их число возрастет до пятнадцати и двадцати пяти — то, скорее всего, к первому кормильцу присоединится еще несколько;

— у бродячих животных (особенно у собак) в городе практически нет естественных врагов; разве что в случаях, когда собачья популяция достаточно велика — они могут успешно истреблять кошек (при этом на самих собак не охотится ни одно городское животное).

Таим образом, одни сдерживающие факторы для бродячих животных отсутствуют вообще — а значение других заметно меньше, чем для диких животных. Экологическое равновесие нарушено; и восстановить его могут лишь сознательные действия людей по регулированию численности бездомных животных.

В принципе, существует два основных подхода к регулированию численности животных: безвозвратное изъятие и стерилизация. Они могут дополняться и другими мероприятиями — такими, как сокращение кормовой базы (своевременный вывоз мусора, запрет на кормление животных людьми), ограничение миграций животных (помещение их на изолированные территории, борьба с самовыгулом и выбрасыванием домашних животных), итд; но сейчас мы с вами будем сравнивать именно две основные стратегии — безвозвратный отлов, и стерилизацию с возвратом на прежнее место обитания.

Часть 1. Моделирование изменения численности бродячих животных, или Немного математики в городских джунглях.

Прошу прощения уважаемых читателей, но в этой части будет некоторое количество сухой (хотя и совершенно несложной) математики. Это необходимо, чтобы продемонстрировать, откуда же взялись все дальнейшие цифры и сравнения. Однако те, кто не любит теоретические вычисления, и не имеет желания следить за ходом моих математических рассуждений — могут пропустить данную главу, и сразу же перейти к части 2, в которой уже не будет никаких формул — а будут только красивые картинки.

Итак.

Чтобы сравнить влияние разных способов регулирования численности бродячих животных — для начала попробуем выразить изменение этой численности при помощи несложного уравнения:

Ni = N(i-1) + Nj - Nm

где Ni — численность животных в некий год, N(i-1) — численность животных в предыдущий год, Nj — прирост численности за счет рождения новых животных, а Nm — убывание численности за счет умерших животных. В этом уравнении мы пренебрегли миграцией — то есть, расселением животных на сопредельные территории, и приходом животных извне (в том числе — и теми животными, которых выставили на улицу экс-хозяева). Так сделано для того, чтобы упростить дальнейшие расчеты; и мы можем себе это позволить, поскольку миграция будет зависеть не от того, что мы будем делать с уличными животными — а от того, есть ли им куда мигрировать; и от того, насколько добросовестно люди относятся к владению домашним животным.

С целью дальнейшего упрощения нашей математической модели предположим, что популяция бродячих животных достаточно далека как от точки вырождения, так и от поддерживающей емкости среды. Это мы тоже имеем право сделать, поскольку искажения, вносимые приближением численности популяции к одной из этих точек, будут зависеть не от выбранной стратегии — а от плотности популяции (то есть, количества животных на единицу площади); а значит, они будут примерно одинаковы и для безвозвратного отлова, и для стерилизации с возвратом.

Если принять вышеописанные упрощения, то ряд параметров нашей математической модели становится постоянными величинами. Это: рождаемость (далее мы будем обозначать ее как F), выживаемость детенышей (далее — V), и смертность среди взрослых животных (далее — М). Выживаемость и смертность мы будем выражать в долях: то есть, если ежегодно у нас гибнет, например, 80% всех детенышей и 25% взрослых — то выживаемость будет равна 0,2; а смертность, соответственно, 0,25.

Считать мы будем самок — как репродуктивно значимых особей (держа в уме, что количество самцов будет примерно таким же).

Итак, общая формула изменения численности популяции, предоставленной самой себе, в нашей математической модели будет выглядеть следующим образом:

Ni = N(i-1) + FVN(i-1) — MN(i-1)

После подстановки и преобразования она станет такой:

Ni = N0(1 + FV — M)i

, где N0 — это количество животных в начале наблюдения, а i — количество лет, прошедшее после начала наблюдения.

Однако допустим, что мы решили ежегодно стерилизовать определенную часть бродячих животных. Обозначим долю стерилизуемых животных буквой А, а количество нестерилизованных животных — как NF.

В этом случае наше уравнение будет выглядеть несколько иначе:

Ni = N(i-1) + FV(1-A)NF(i-1) — MN(i-1)

Подстановка и преобразование дадут нам такую формулу:

N1 = N0(1+(1-A)FV-M) — для первого года осуществления стерилизации;

Ni = N(i-1)(1-M) + N0FV(1-A)i(1+FV-M)(i-1) — для последующих лет.

Но стерилизация есть дело хлопотное и организационно непростое — особенно в больших масштабах. Доказательством этого является положение дел в Италии, Греции и (особенно) Индии — странах, где стерилизация бездомных собак с возвратом на прежнее место обитания применяется наиболее широко. Очень удачным результатом считается хотя бы достижение определенного процента стерилизованных самок, и поддержание его на более-менее постоянном уровне путем ежегодной массовой достерилизации молодняка.

Модифицируем наше уравнение для такого случая:

Ni = N(i-1) + FV(1-A)N(i-1) — MN(i-1)

, что в итоге сводится к такой формуле:

Ni = N0(1+(1-A)FV-M)i

Ну и, наконец, посмотрим, как будет выглядеть наша математическая модель для популяции, подвергающейся безвозвратному изъятию. Долю ежегодно изымаемых животных мы при этом обозначим как С:

Ni = N(i-1)(1-C) + N(i-1)FV(1-C) — N(i-1)M(1-C)

, и в результате подстановок и преобразований получаем формулу:

Ni = N0((1-C)(1+FV-M))i

Часть 2. Эффективность безвозвратного изъятия и стерилизации с возвратом, или Все познается в сравнении.

А теперь попробуем применить полученные формулы, подставив в них конкретные значения различных величин.

По разным данным, ожидаемая продолжительность жизни бродячего животного на улице составляет 3-5 лет; поэтому предположив, что годовая смертность взрослых животных будет составлять 20% — мы не очень удалимся от реальности.

Итак, примем М=0,2.

Смертность молодняка бродячих животных куда выше, и составляет — опять-таки, по разным данным — до 90%. Следовательно, мы не удалимся от реальности, предположив, что в нашей модельной популяции выживает 20% детенышей.

То есть, примем V=0,2.

Ну и предположим, наконец, что каждая самка приносит в год в среднем 6 детенышей, половина из которых, в свою очередь, являются самками.

Таким образом, F=6/2=3.

Теперь рассмотрим четыре варианта динамики популяции — для которых мы составили уравнения в части 1. Перечислю их еще раз. Итак, первый вариант — это будет рост популяции без вмешательства человека (далее — без вмешательства, БВ); второй — ежегодный отлов фиксированного процента животных (далее — отлов, О); третий — поддержание процента стерилизованных животных на определенном уровне (далее — стерилизация фиксированная, СФ); четвертый — ежегодная стерилизация фиксированного процента всех фертильных животных (далее — стерилизация прогрессивная, СП). Миграцию примем равной нулю, межполовое соотношение — 1:1.

Примем размер популяции N0 за 1 условную единицу, а длительность нашего мысленного эксперимента — 10 лет (где нулевой год — начало «выполнения» нашей «программы»). Ну все, вроде бы с допущениями разобрались — теперь приступим к математическому повествованию в пяти ситуациях.

Итак, ситуация 1.

Наши математически моделированные «коммунальные службы» работают спустя рукава, и отлавливают либо стерилизуют всего 25% таких же математически моделированных животных в год.

Результаты их трудов — а именно, изменение численности бродячих животных за время выполнения программы — можно видеть на следующем рисунке:

Для сравнения приведена кривая роста численности популяции, предоставленной самой себе — без отлова, без стерилизации. На всех последующих рисунках этой кривой не будет — ее достаточно продемонстрировать хотя бы один раз.

Итак, мы видим, что животные, предоставленные самим себе, успешно плодятся и размножаются — да так успешно, что к концу десятилетнего периода их численность возрастает почти в 30 раз. Видим также, что, какие бы меры мы не предпринимали — хуже бездействия все равно нет ничего.

Но видим мы также, что меры мерам рознь.

Стерилизация фиксированного процента животных тоже оказывается совершенно неэффективной: к концу десятилетней «программы стерилизации» численность бездомных животных увеличилась в 10 раз. Прогрессивная стерилизация приводит к менее катастрофическим — но, тем не менее, достаточно неприятным результатам: к троекратному возрастанию численности. Производимый столь низкими темпами отлов тоже оказался не в состоянии полностью справиться с размножением бродячих животных — но масштаб неприятностей при этом самый маленький: животных стало больше лишь в 1,6 раза — что на фоне результатов применения остальных стратегий выглядит вполне даже оптимистически.

Но, тем не менее, во всех четырех случаях «коммунальные службы» заслуживают серьезного порицания за неповоротливость: 25% животных, попадающих в сферу внимания комммунальщиков — это не просто мало, а категорически недостаточно.

Ситуация 2.

Под давлением недовольной общественности условные коммунальные службы чуть-чуть подсуетились, и подняли планку до 30% популяции в год. Вышло из этого примерно следующее:

По-прежнему хуже всех дела пошли у «стерилизаторов», поддерживающих определенный процент стерилизованных самок. Правда, популяция бродячих животных к концу «выполнения программы» увеличилась не в 9 с лишним, а всего лишь в 7 раз — но вряд ли жителей нашего славного математического города это так уж сильно порадовало. Их коллеги, занимающиеся прогрессивной стерилизацией, оказались успешнее (хотя тоже заслужили многочисленные нарекания условных горожан, уставших от стай бездомных животных). При этом картинка, иллюстрирующая динамику численности животных, оказалась куда как занятнее. Сейчас мы покажем ее крупным планом, чтобы происходящие процессы были более заметны:

— и еще крупнее:

В первый год (естественно) идет возрастание численности; ну, это понятно — животных стерилизовали, но оставили жить на прежнем месте; смертность не превышает рождаемости — все закономерно. Дальше скорость роста популяции потихоньку замедляется — и 9-й год «выполнения программы» становится переломным: после этого года впервые наблюдается микроскопически малое (0,5%) — но все же снижение численности популяции. Но, тем не менее, численность эта остается высокой: 176% от той, которая была в начале «эксперимента».

А вот у «отловщиков» наблюдается незначительный — но все же успех: к концу «десятилетки» (или второй пятилетки — это уже кому как больше нравится) численность бродячих животных сокращается на 1/5 по сравнению с исходной. Нет, этого, конечно же, недостаточно, и жители нашего воображаемого города имеют полное право высказывать свое «фи» — но, согласитесь, по сравнению с соседними условными городами, где животных стерилизуют и возвращают на прежнее место, этот результат вполне даже смотрится.

Ситуация 3.

Муниципалитету надоели постоянные нарекания граждан, и процент обработанных животных повысился до 50. Вот так:

Ну это же совсем другое дело! — воскликнули жители условного города, в котором животных отлавливали безвозвратно. И в самом деле: результат работы комммунальщиков год от года становился все заметнее, и к концу «выполнения программы» их (бездомных животных, не коммунальщиков) осталось всего 3% от того, что было вначале.

У «стерилизаторов» дела шли по-прежнему заметно хуже — особенно у тех, кто ограничился поддержанием фиксированного процента стерилизованных. Им так и не удалось переломить тенденцию, и добиться хотя бы прекращения возрастания численности животных: на 10-й год их стало в 2,6 раза больше, чем было поначалу. «Прогрессивные стерилизаторы» выступили удачнее — рост популяции сменился ее сокращением уже на второй год работы, а к четвертому году животных стало даже чуть меньше, чем было исходно. К концу же десятилетия их осталась всего лишь треть — но, тем не менее, по сравнению с результатами трудов «отловщиков», практически полностью освободивших город от четвероногих бездомников, это выглядело бедно и бледно.

Ситуация 4.

Наши условные «коммунальные службы» работают в поте лица своего, и доля обработанных животных составляет 80%. Вот в этом случае какие-то плоды приносит каждая из использованных стратегий — но разница между ними остается столь же заметной, как и раньше.

Итак, поддержание процента стерилизованных животных на уровне 80% привело к снижению их численности — за 10 лет на 60%. Не ахти, но все же лучше, чем было в предыдущих ситуациях. Результат прогрессивной стерилизации — 13% от исходного количества к 10-му году «выполнения программы». Можно сказать, неплохо — но только если не сравнивать их достижения с плодами деятельности «отловщиков». Отлов такими темпами вызвал резкое сокращение численности бродячих животных, и уже к четвертому году их практически не стало (0,5% от исходного числа) — а к десятому году проблема бродячих животных была решена окончательно.

Ситуация 5, утопическая.

В первый же год обработаны абсолютно все животные.

Разница между рассматриваемыми стерилизационными стратегиями, по очевидным причинам, исчезает — постепенное снижение численности приводит к тому, что на 10-й год «выполнения программы» остается около 10% животных. Ну, поскольку животные все же смертны, то эти 10% — старики и старухи, которых уже не интересует ничего, кроме миски с кашей и погреться на солнышке: еще год-другой-третий, и бродячие исчезнут как класс.

Но.

При отлове они исчезли на протяжении первого же года! гипотетические коммунальщики могут почить на лаврах: животных больше нет, и не предвидится — а горожане к концу десятилетия уже давно успели забыть, как вообще выглядит бродячее животное.

Вывод? — пожалуйста:

Самый эффективный подход к регуляции численности бездомных животных — безвозвратный отлов.

Это было понятно и без математики — но вот, тем не менее, некоторые не верят.

Часть 3. Гуманность и эффективность программы стерилизации, или Сеанс «черной магии» с полным ее разоблачением.

Раз уж наши уважаемые читатели вообще заинтересовались этой статьей, то вряд ли она — первая, которую им довелось прочесть на данную тему. Причем было бы поистине удивительно, если бы среди ранее встречавшихся им публикаций не было целого ряда статей, восхваляющих многия великия достоинства программы стерилизации бездомных животных — как с точки зрения гуманности, так и с точки зрения эффективности.

Не надо обладать даром ясновидения, чтобы понять: некоторые читатели уже готовы возражать нам, опираясь именно на эти тексты.

Однако мы тоже в свое время читали эти же статьи — но не менее, нас они не убедили.

Почему?

Давайте по очереди рассмотрим стандартные доводы «против отлова».

1) «Природа не терпит пустоты — на отловы популяция ответит всплеском размножения».

Природные процессы происходят не по мановению волшебной палочки, а благодаря срабатыванию вполне конкретных и материальных механизмов. Основные «способы реагирования» были вкратце описаны во Введении. Популяция реагирует не на отловы, и не на истребление: она реагирует на уменьшение количества животных на единицу площади и на количество доступных пищевых ресурсов. То есть, снижение численности вследствие стерилизации части животных точно так же будет вызывать увеличение ежегодного прироста популяции, как ее вызвало бы снижение численности путем безвозвратного изъятия.

Однако такой компенсирующий всплеск размножения не приведет к полному восстановлению популяции, если скорость снижения численности достаточно высока. Об этом давно знают специалисты по охотничьему хозяйству; у них существует даже специальный термин — «перепромысел». Перепромысел — это добывание слишком большого количества животных; он приводит к тому, что популяция не успевает восстановиться, и численность животных данного вида начинает неуклонно падать.

Таким образом, реалии жизни действительно внесут поправки в наши теоретические расчеты — реальные кривые численности будут проходить несколько выше, чем мы рассчитали в предыдущей части нашей статьи; и реальные пороги эффективности рассматриваемых методов тоже будут более высокими. Однако эти поправки будут касаться не только отлова — но также и стерилизации.

Или сформулируем то же самое несколько иначе: то, что снизит эффективность отлова — снизит также эффективность стерилизации.

2) «На место отловленных животных придут новые»

Животные — создания очень консервативные. Они не любят изменения привычного порядка вещей. Натуралисты знают, что дикие животные, передвигаясь по достаточно большой территории, стараются все время придерживаться одного и того же маршрута: как мы, люди, протаптываем тропинки и ходим по ним — так же и животные имеют свои тропки, по которым ходят постоянно.

Естественно, что миграции — то есть, полная смена места обитания — тем более не совершаются без веских на то причин. Если уж животное пришло откуда-то «заполнять освободившееся место» — значит, на старом месте ему почему-то стало трудно выживать. И если его на это новое место не пустить — то животное, с большой долей вероятности, погибнет.

Еще одним важным аспектом является отсутствие у собак и кошек абсолютной территориальности: к уже сложившемуся и устоявшемуся «коллективу» вполне могут присоединяться новые, пришлые члены. Я не хочу сказать, что любой чужак будет безоговорочно принят — я хочу сказать, что не всякий чужак будет безоговорочно отвергнут.

Таким образом, утверждение «старые собаки не пустят новых, пришлых» можно рассматривать с двух сторон.

Если в каком-то конкретном случае оно окажется правильным, и «старые» животные действительно не пустят «новых» — то для этих «новых» животных сие будет означать скорую и нелегкую гибель. А если это так — то программа стерилизации не имеет преимущества в гуманности.

Если же «новые» животные будут допущены на «занятую» территорию, и смогут благодаря этому выжить — то программа стерилизации не будет иметь преимуществ в эффективности.

3) «Стерилизация обойдется дешевле: не нужно тратить деньги на длительное содержание животных в приюте«.

Во-первых, а кто сказал, что животные должны длительно содержаться в приютах именно «за казенный счет»? В цивилизованном мире приюты длительного и пожизненного содержания — это обычно благотворительные заведения, содержащиеся за счет добровольных пожертвований. Чем больше таких пожертвований удастся собрать приюту — тем больше животных он сможет одновременно содержать, и тем меньше будет становиться «лишних» зверей, которых не удастся приютить по причине недостатка средств.

Во-вторых, любые подсчеты экономической эффективности отлова с возвратом и без возврата не учитывают одну простую вещь.

Дело в том, что при стерилизации с возвратом получается так, что на протяжении жизни животного его содержание и лечение происходит в основном за счет опекуна или опекунов. Отсюда и кажущаяся «дешевизна» ОСВ: там учитываются только бюджетные средства, затрачиваемые на стерилизацию, но никак не отображаются личные затраты опекунов — затраты как денежные, так и времени, и сил (а если животное опекуна не имеет — то возвращать его на улицу будет попросту жестоким и негуманным поступком).

Но почему, в таком случае, не дать всем этим людям возможность тратить те же деньги, время и силы на содержание их отловленных подопечных в приюте? Почему не сделать у нас то же самое, что существует во всем остальном цивилизованном мире?

Тем более, приют имеет те финансовые преимущества перед индивидуальными опекунами, что он:

— может закупать необходимые корма и все прочее по оптовым ценам (что значительно дешевле);

— с меньшими затратами усилий может организовать использование пищевых отходов из каких-то заведений общественного питания, снятых с продажи продуктов с истекшим сроком реализации (но еще пригодных для кормления животных), сбор добровольных пожертвований (как денежных — так и в форме вещей, лекарств, итд);

— может содержать собственного штатного ветеринара (услуги которого будут обходиться дешевле, чем обращения частных лиц в ветклиники);

— может привлекать больше дополнительных источников финансирования содержания животных (организация благотворительных базаров, концертов, выставок; предоставление населению услуг своего штатного ветеринара и кинолога; итд).

Следовательно, за одни и те же деньги приют сможет прокормить больше животных, чем отдельно взятое частное лицо. Приюты — эффективнее частной опеки.

4) «Собаки не пустят в города диких лесных животных: они — наш щит от бешенства и других болезней«.

Действительно, чем больше бродячих собак — тем меньше диких животных: это факт.

Но рассматривать их как некий «барьер от бешенства» — не приходится. Если собака не привита от бешенства — то она, наоборот, может служить передаточным звеном, переносящим бешенство от диких животных к человеку. Для того чтобы животное имело надежный иммунитет против этого страшного заболевания — его нужно перепрививать ежегодно, или, на худой конец, раз в два года. А ежегодный отлов и ревакцинация всех бродячих животных — не такое уж простое дело, как многим кажется.

Мне могут возразить: ведь сейчас разработаны специальные вакцины, которые можно не вводить в форме инъекции — а скармливать вместе с пищевой приманкой; такая вакцинация будет гораздо эффективнее, чем отлов и уколы. Но тогда скажите мне: почему той же приманкой нельзя вакцинировать диких лесных животных, обитающих вокруг населенных пунктов и даже на их территории? Это будет еще проще — потому что плотность «заселения» городов и их окрестностей дикими животными куда меньше, чем плотность, которой достигают популяции бродячих собак. Вот пусть вакцинированные городские лисицы и «защищают» нас от бешенства, заносимого из леса — тем более что проблем от диких лис куда меньше, чем от бродячих собак; а охрана «своей» территории от пришлых сородичей у лис выражена сильнее, чем у собак.

Да и, к тому же, если посмотреть на карты распространения бешенства (такие карты можно найти, например, на сайте ВОЗ) — то окажется, что страны, в которых бродячих собак нет или почти нет, как раз являются практически свободными от бешенства. А значит, существуют куда более эффективные способы борьбы с этим заболеванием, чем попытки отпугнуть лесных животных при помощи бродячих стай — не так ли?

Следовательно, бродячие собаки вовсе не нужны для того, чтобы защищать людей от бешенства.

Кстати, у вопроса о взаимоотношениях между бродячими собаками и дикими животными есть и еще один аспект. Это — аспект гуманности. Собаки не только и не столько «отпугивают» диких животных от человеческих поселений — сколько попросту их истребляют. Так, например, британскими зоологами было установлено, что молодняк лисиц, живущих в черте Лондона, в значительной мере гибнет именно от зубов безнадзорных собак — хотя в Британии проблема бродячих стоит отнюдь не наиболее остро. Жертвами собак, естественно, становятся не только лисы, но и другие зверьки — особенно молодые и неопытные. Называть такое положение дел более гуманным, чем безвозвратный отлов, конечно же, не приходится.

5) «Зато при работающей программе стерилизации каждое животное имеет возможность спокойно дожить свой век — а безвозвратные отловы не обойдутся без эвтаназии здоровых и жизнеспособных животных!«

Как уже было отмечено во Введении — бродячие животные редко полностью доживают свой век: чаще всего они гибнут в первые годы своей жизни от болезней и несчастных случаев. И эта стихийная, нерегулируемая гибель ничем не лучше, чем смерть в результате эвтаназии. Эвтаназия зато имеет два неоспоримых преимущества перед естественной — но безвременной смертью:

— эвтаназия заведомо непристраиваемых или трудно пристраиваемых особей повышает шансы остающихся в живых животных обрести нового владельца (либо — найти старого) и благополучно дожить до старости;

— нормальная эвтаназия представляет собой быструю и безболезненную смерть — тогда как естественная гибель безнадзорного животного может сопровождаться (причем чаще всего так оно и есть) длительными страданиями.

Заключение. Была ли доказана научно эффективность программы стерилизации, или «А ты кто такой?»

«Да что вы мне рассказываете — ведь ученые из Института проблем экологии давно доказали, что бродячие животные в городе необходимы, а отловы неэффективны! Вы что, оспариваете их компетенцию — или, может быть, вы сами зоолог с мировым именем?« — может возразить мне какой-нибудь читатель.

Нет, не с мировым и даже не зоолог. Сфера моих профессиональных интересов ближе к генетике, чем к экологии.

Но.

Институт проблем экологии и эволюции имени А.Н.Северцова не проводил исследований, которые бы доказывали неэффективность отловов и эффективность стерилизации, необходимость бродячих животных для борьбы с крысами, способность бродячих собак защитить людей от заносимого из леса бешенства, и так далее. Это были всего лишь массово растиражированные в популярной прессе предположения, выдвинутые одним из научных сотрудников института, и не подкрепленные достаточно вескими научными доказательствами. Конечно же, он был вправе выдвигать любые предположения и делиться ними с широкой публикой — но давайте все же будем различать предположение и доказанный научный факт.

Тем более, данные научных исследований, которые на самом деле проводились в различных странах мира, доказывают, скорее, обратное: бродячие животные — нежелательный элемент городской и, тем более, дикой фауны; а стерилизация с возвратом на прежнее место обитания — метод, применимый лишь в определенных особых обстоятельствах. Впрочем, это уже отдельная большая тема.

На сем позвольте завершить.

С уважением, Л.Л. Мацевич.

Источник: real-ap.ru

.